Наследник великого классика

В конце 1823 года венская нотоиздательская фирма «Диабелли и К°» опубликовала любопытный проект под названием «Союз музыкантов Отечества» — два тома вариаций на тему вальса своего основателя, Антона Диабелли, от самых прославленных композиторов эпохи: Шуберт, Черни, Мошелес, Гуммель, Моцарт-сын… В общей сложности на творческое предложение Диабелли написать коллективное музыкальное произведение на одну и ту же тему откликнулись пятьдесят композиторов. Самым активным оказался Бетховен, который и тут проявил персональную исключительность: вместо одной вариации написал тридцать три. Остальные были скромнее и внесли посильный вклад в необычный эксперимент.

Одна из вариаций почти что анонимна: в качестве подписи значатся лишь три литеры «S.R.D.». Высокое происхождение автора не позволяло ему открыто демонстрировать собственную персону. Впрочем, для меломана той поры секрета не было: под аббревиатурой, расшифровывающейся как «Serenissimus Rudolfus Dux», скрывался наследный принц Габсбург, кардинал и архиепископ Оломоуцкий, а также единственный ученик по композиции великого Людвига ван Бетховена — эрцгерцог Рудольф. Участие в одном проекте наравне с учителем было для Рудольфа делом чести и большого творческого удовольствия. К тому моменту их совестные занятия — ввиду занятости обоих — фактически сошли на «нет», приняв характер творческих консультаций. Но профессиональные заветы классика Рудольф усвоил превосходно.

Когда именно начались регулярные занятия Бетховена и молодого эрцгерцога доподлинно неизвестно. Изначально имевшие исключительно пианистический характер, они с годами трансформировались в нечто большее благодаря сильнейшему желанию царственного ученика сочинять музыку.

Отношение эрцгерцога Рудольфа к урокам с Бетховеном легко оценить, если знать один факт. В 1811-м году Рудольф должен был наследовать престол архиепископа и, как следствие, получить большой сан и ещё большее влияние. Но из-за «причуды» сочинять музыку — отказался, сохранив за собой свободное время для гармонических и полифонических экзерсисов. В должность Рудольф вступит восемь лет спустя.

Отношение же Бетховена к урокам с эрцгерцогом неоднозначно. С одной стороны, он тщательно готовился, осознавая профессиональную ответственность перед высокородным учеником и понимая, что именно Рудольф (благодаря обширным связям при дворе) мощнейший козырь для продвижения собственной музыки. А с другой стороны, половина из сохранившихся писем классика к эрцгерцогу обнаруживает внутреннее сопротивление и нежелание заниматься. Бетховен сказывается то слишком больным, то чрезмерно занятым, то ссылается на вынужденное отсутствие в Вене, то жалуется на внезапное головокружение, нервное истощение или попросту отсутствие повозки, дабы доехать до дворца… Перечень предлогов, как у нерадивого студента, довольно-таки большой.

Рудольф стойко переносит капризы гения и продолжает ждать, поелику результаты творческого общения приносили свои плоды. Для эрцгерцога Бетховен конспектировал музыкально-теоретические труды, составлял индивидуальный план обучения с освоением важнейших премудростей, таких как учение о генерал-басе, простой и сложный контрапункт, канон и фуга — всё то, что сам изучал в юности согласно хорошо известной методике преподавания Гайдна и Альбрехтсбергера. На уроках активно музицировали, просматривали очередной новый опус, анализировали сочинения старых мастеров — Генделя, Баха и Палестрины, а также отдавали должное старшим современникам — Глюку, Гайдну и Моцарту.

Результатом недолгой композиторской биографии габсбургского принца, длившейся около пятнадцати лет, стали двадцать семь законченных произведений, в числе которых красивейшее Кларнетовое трио и Септет, написанный по модели бетховенского. Всё прочее — сотни эскизов, набросков и неоконченных замыслов.

При жизни эрцгерцог печатался крайне мало, и большую часть его наследия извлекли из архивов архиепископского замка Кромерж в Чехии уже в ХХ веке. Это открытие и позволило сделать вывод о необычайной одарённости Рудольфа. Зато среди прижизненно опубликованных опусов эрцгерцога оказались 40 вариаций для фортепиано на тему с говорящим текстом: «О, надежда!». Автор темы и адресат посвящения всего сочинения — тот, кому самый младший из наследных принцев Габсбургов был обязан глубочайшим погружением в музыкальное искусство, и тот, кого эрцгерцог всячески поддерживал и боготворил: любимый Учитель, а в миру — просто «венский классик» Людвиг ван Бетховен.